В истории любой из войн сокрыто немало малоизвестных событий и фактов. В этом отношении советско-финляндская война 1939—1940 годов не стала исключением? Даже, пожалуй, наоборот. История этой скоротечной войны еще долгое время будет притягивать современных историков и публицистов своими “белыми пятнами”.

          Начальный период боевых действий в Финляндии для Красной Армии оказался довольно успешным. Однако к концу декабря 1939 г., встретившись с отчаянным сопротивлением финнов, советские войска перешли к обороне. Неудача вынудила советское командование предпринять ряд экстренных мер, направленных на исправление ситуации. Одна из мер предусматривала переброску на фронт дополнительных резервов из Белорусского, Киевского и другие военных округов страны. С последних чисел декабря и практически до самого окончания войны, в северо-западном направлении плотным потоком двигались эшелоны с живой силой и боевой техникой. Среди резервов, отправляемых на фронт, оказались и четыре кавалерийских соединения: 7-я, 24-я, 25-я и 36-я дивизии.

          Сложно сказать, чем была вызвана необходимость бросать в кровавую стужу финской войны конные части. Возможно, то был далекий стратегический расчет — сломив сопротивление финских оборонительных рубежей, ударить вглубь Финляндии подвижным конномеханизированным кулаком. А может просто не обошлось без заключения удалого рубаки С. Буденного, дескать, что же это за война без кавалерии?(2) Но так это или нет, а факт остается фактом: в дремучих финских лесах, среди глубоких снегов, незамерзающих болот и гранитных валунов замелькали казачьи папахи, бурки, башлыки. На Карельский перешеек прибыли 7-я, 24-я и 36-я дивизии, 25-я кавалерийская дивизия была направлена в район города Питкяранта на Петрозаводское направление.

          Появление в районах боевых действий кавалерии вызвало большое недоумение в рядах красноармейцев:                                                    

          “Зачем только кавалерию направили на финский фронт? Казаков в казацкой форме — бурка, папаха, клинок. Лошади, как на парад, поджарые, черные, на морозе дрожат. Кого они могли рубать в такой местности, где через сто метров то лес, то болото, то гора?!» (Куртеев И. П., мл. командир, 260-й гаубичный артиллерийский полк)(3).

         Однако война быстро расставила все по своим местам.

         “Наши кавалерийские полки двигались вплотную за пехотой, танковыми, артиллерийскими, саперными частями и выполняли обязанности по закреплению занятой в боях территории” (Иванов И. А., мл. командир, 7-я кавалерийская дивизия).

          Основная обязанность была следующей: конные разъезды с приданными легкими бронемашинами  охраняли фронтовые коммуникации от отрядов финских лыжников-диверсантов. Но очень скоро отдельные части кавалеристов спешили и, наскоро обучив хождению на лыжах, начали использовать как пехоту. На Петрозаводском направлении 25-я кавалерийская дивизия всю войну провоевала в пешем строю, пробиваясь на помощь окруженной группировке советских войск.

          «Мы не были готовы к такой войне. У нас в большинстве служил народ с Северного Кавказа. На лыжах мы не ходили и понятия об этом не имели. Вот и представьте, что для нас было встать на лыжи! Мы напоминали чучело и служили хорошей мишенью для противника.(Ивченко В. К., мл. командир, 24-я кавалерийская дивизия).

           Ввиду многочисленных ошибок и просчетов командования финский поход обернулся для Красной Армии тяжелейшим испытанием. Кавалерию также не обошли стороной фронтовые лишения и трудности, усугубленные необходимостью заботы о боевом коне. По свидетельству участников войны, морозы в ту зиму отличались поистине космическим холодом, таким, что ночных морозов не выдерживали лошади и для них приходилось строить специальные укрытия. Серьезные трудности были и с фуражом из-за несвоевременного подвоза последнего. Считалось большой удачей обнаружить не сожженный финский стог сена. Однажды действовавшая в районе Койвисто(4) группа лыжников-красноармейцев напоролась на засаду. Спрятавшийся в стогу финский пулеметчик не жалел патронов, а моряки вместо того, чтобы уничтожить пулемет вместе со стогом, были вынуждены брать противника живьем, поскольку прекрасно знали о бедствиях кавалерии.

           Финляндия как театр военных действий полностью исключала применение в соответствии с боевым уставом кавалерии РККА сокрушительных сабельных атак. И тем не менее, память ветеранов сохранила несколько эпизодов именно сабельных ударов по противнику. Так, на Карельском перешейке в феврале 1940 г. отличились несколько кавалерийских эскадронов, совместно с моряками лыжного батальона выбившие финских солдат из прибрежных укреплений в районе пролива Бьеркезунд. Другой случай произошел под городом Терийоки(5), где в конном строю была уничтожена группа диверсантов.

          И, наконец, уже в самом конце войны сорвалась операция с участием довольно внушительных сил кавалерии. Впрочем, слово очевидцу:

          “11 марта наш полк получил приказ войти в прорыв линии фронта в районе г. Выборг, окружить группировку финнов и препятствовать противнику подбрасывать в город живую силу и материальное обеспечение. Этим замыслам не суждено было осуществиться. Мы сумели продвинуться всего на 200—300 метров от шоссейной дороги и кони увязли в глубоких снегах. Тут же последовал приказ отойти на исходные позиции и ждать нового приказа, но его не последовало” (Иванов А. И., мл. командир, 7-я кавалерийская дивизия).

          Эта казачья лава стала первой и последней массированной кавалерийской атакой в истории советско-финской войны. 13 марта в силу вступили соглашения Мирного договора, остановившие безжалостные жернова жесточайшей из войн.

Примечания

1  Строка из песни “То не тучи, грозовые облака” (Музыка Дм. и Дан. Покрасс, слова А. Суркова).

2  См.: Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939—1941. М., 1992. С. 164—165.

3   Воспоминания ветеранов советско-финляндской войны записаны в 1989—1993 гг., хранятся в архиве        автора.

4  Ныне г. Приморск Ленинградской области.

5 Ныне г. Зеленогорск Ленинградской области.