По страницам газет:
В конце декабря 1939 года советские газеты опубликовали несколько дружеских
откликов известных политических и государственных деятелей, ученых,
писателей. Так Джавахарлал Неру заявил: "Нет сомнения в том, что СССР
стоят перед опасностью интервенции подготавливаемой через Финляндию. Великий
советский город Ленинград находится всего в нескольких милях от финляндской
границы...Смешно, когда сравниваешь внезапную активность Лиги Наций в
финском вопросе с ее полной инертностью и молчанием по поводу вспыхнувшей
мировой войны".
Еще раньше
было опубликовано аналогичное высказывание Бернарда Шоу: "Финляндию
ввело в заблуждение ее глупое правительство. Финляндия должна была
принять предложение об обмене территориями. Ей следовало бы быть достаточно разумным
соседом. Ни одна держава не может терпеть границу, с которой можно обстреливать такой
город как Ленинград".
В Великобритании первая
реакция на начало боевых действий СССР против Финляндии была
крайне осторожной. В октябре- ноябре 1939 года, преодолев шок от заключения пакта
Риббентропа-Молотова и ликвидации польской государственности, Форин офис попытался,
хотя и не слишком решительно, навести мосты в отношениях с СССР, начав с ним торговые
переговоры. Укрепление экономических связей рассматривалось британцами как
средство предотвратить дальнейшее сближение СССР с Германией. Поэтому
британское правительство достаточно спокойно отреагировало на заключение
Советским Союзом пактов о взаимопомощи с прибалтийскими странами, равно как и на
советские требования к Финляндии. Кабинет ограничился предупреждением: "Нам будет
очень трудно следовать нашей инициативе о более широких англо-советских торговых
переговорах, если правительство СССР займет чересчур непримиримую позицию в
отношении Финляндии". Кроме того, в Лондоне, несомненно, не могли представить
себе, что Финляндия окажет сколько-нибудь продолжительное сопротивление своему
гигантскому оппоненту.
Нападение не
Финляндию вызывало у членов британского кабинета большое беспокойство ввиду
возможности аналогичных акций в других регионах, в частности в Юго-Восточной
Европе. В этом случае Британия, возможно, "будет вынуждена объявить Советскому
Союзу войну, хотим мы того или нет" (1). Тем не менее 4 декабря кабинет "по
политическим причинам" решил оказать Финляндии срочную военную помощь, направив
20 истребителей "Глостер Гладиатор". Вслед за англичанами
подобное решение приняло и французское правительство, выделив 30 новейших
самолетов "Моран Сольнье". К середине декабря союзники стали еще
решительнее. 15 декабря министр иностранных дел Галифакс отметил, что
максимальное затягивание советско-финского конфликта соответствует интересам
Великобритании, так как предотвращает дальнейшую экспансию СССР или Германии в
скандинавском регионе. 13 декабря аналогичное мнение высказал и премьер-министр
Франции Э.Деладье.
Несколькими
днями позже французы выступили с инициативой более активного вмешательства
союзников в конфликт. Как отмечалось в меморандуме французского МИД от 18 декабря,
"поощряя сопротивление финнов, мы не просто лишаем Россию успеха локального
характера, но и мешаем Германии и России занять стратегические и экономические
позиции, имеющие решающее значение с точки зрения будущего хода войны".
Эта идея,
сочетающая стратегические и экономические соображения с традиционным
антибольшевизмом, будет зимой и весной 1940 года оказывать не малое влияние на умы
французских и британских политиков и военных, вызывая к жизни опасные и
авантюристические проекты, чреватые вовлечением союзников войну на два фронта.
Впрочем,
британцы скептически отнеслись к французскому предложению о совместных
гарантиях против СССР. "Мы не хотим войны с ним", - прямо заявил премьер-министр
Невилл Чемберлен. Галифакс в свою очередь потребовал изъять из французского проекта
обращения к Швеции и НОрвегии упоминание об официальном характере военной помощи
Финляндии. Англичане, в частности первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль,
известный своими высказываниями в пользу союза с СССР, прежде всего стремились
вовлечь в войну против против Германии Швецию и Норвегию, чтобы замкнуть кольцо
экономической блокады вокруг Берлина. Финские события служили для этого хорошим
прикрытием. 22 декабря военный кабинет Великобритании постановил, что в
дополнение к предложению о гарантиях Швеции и Норвегии следует попытаться
"Переключить" военные действия на Скандинавию, обещая
шведам "защиту" их рудников "также и от Германии".
Французы
одобрили эту идею, но для них первостепенной целью вмешательства был все
же Советский Союз. 23 февраля финский посланник сообщил ошеломленному Кадогану
новость: французы передали в Хельсинки, что 19 декабря Совет постановил послать войска
на помощь Финляндии(2). После энергичного протеста англичан инцидент был исчерпан,
финны получили соответствующие разъяснения, однако определенный разлад в
планах союзников продолжал ощущаться до самого конца "зимней войны".
27 декабря
союзники предприняли намеченный демарш в Стокгольме и Осло. Результат разочаровал: 5
января правительства Швеции и Норвегии, ссылаясь на свой нейтралитет, отказались от
союзных гарантий. Тем не менее планирование военных операций в Скандинавии началось.
2 января 1940 года
военный кабинет Великобритании обсудил доклад начальников штабов, где
предлагалось осуществить вторжение в Северную Швецию и район Нарвика силами до 4-6
союзных дивизий с целью "защитить" железорудные месторождения от Германии и
одновременно прикрыть их с востока от предполагаемого наступления советских
войск. Попутно предусматривалось обеспечить пути снабжения Финляндии
военными материалами. Этот план был сопряжен с гораздо большим риском
военного столкновения с СССР, чем первоначальная идея Черчилля, имевшая
исключительно антигерманское острие. Однако к этому времени британское
командование, чьи традиционно заниженные оценки боеспособности Красной Армии,
казалось, подтверждались поражениями советских войск на финском фронте, пришло к
выводу, что "лучше пойти на неудобства, сопряженные с открытым столкновением с
Россией, чем упустить шанс, и возможно единственный шанс, добиться поражения
Германии в короткие сроки".
Одновременно
французы все больше склонялись к такому конфликту как наиболее желательной
перспективе. Планы, разработанные ими в декабре, отличались радикальностью.
Главным объектом высадки был выбран не норвежский берег, а север Финляндии - район
Петсамо, находившийся уже под контролем советских войск. С подачи самих финнов в
Париже собирались использовать для борьбы с советскими войсками корабли польского
флота. Деладье увидел в этом плане возможность втянуть осторожных британцев,
в подчинении которых находились польские корабли, "в прямые антирусские
действия".
Когда Черчилль
отверг эту операцию, командующий французским флотом адмирал Дерлан 16 января
выступил с новой инициативой. В меморандуме, подготовленном с помощью финского
представителя полковника А.Паасонена, он предложил совместную десантную операцию
союзников. Корабли, замаскированные под польские, должны были доставить в Петсамо
англо-франко-польский отряд из 13-17 тысяч человек под видом добровольцев. После
высадки союзным войскам ставилась задача во взаимодействии с финскими частями
нанести удар по советской дивизии, дислоцированной в район Петсамо. Но это
только начало: усиленный несколькими союзными дивизиями экспедиционный корпус
должен был вступить на советскую территорию и перерезать Мурманскую
железную дорогу, а затем окружить советскую группировку на севере Финляндии. В
первоначальных предположениях полковника Паасонена обосновывалась и политическая
цель операции, весьма заманчивая для Дарлана, известного своими правыми
взглядами: "...Карелия станет базой, где постепенно смогут собраться
антисталинисткие национальные силы". Впрочем, появление этого плана,
чревато уже не только риском локальных стычек с Красной
Армией, отражало не только политические взгляды Дарлана и Паасонена.
В январе-феврале
1940 года французское правительство, отбросив всякую осторожность, приступило к
планированию широкомасштабных боевых действий против СССР с далеко идущими
политическими целями. Если главной заботой англичан оставались шведские рудники, то
французы обратили внимание на месторождение нефти на Кавказе. 15 января
генеральный секретарь французского МИД Леже сообщид американскому послу У.Буллиту,
что Деладье предложил англичанам направить эскадру в Черное море для блокады советских
коммуникаций и бомбардировки Батуми, а также атаковать с воздуха нефтяные
разработки в Баку. Причем, по словам Леже, целью этих операций должно быть не только
предотвращение поставок советской нефти в Германию. "Франция не станет разрывать
дипломатических отношений с Советским Союзом или объявлять ему войну, - заявил он, -
она уничтожит Советский Союз, если это возможно - при необходимости - с помощью
пушек".(3)
Некоторые
военные лидеры были настроены столь же воинственно. Командующий французскими
войсками в Сирии и Ливане генерал Максим Вейган, ветеран польской компании 1920 года,
заметил в одном из писем: "Лично я считаю необходимым сломать хребет СССР, в
Финляндии или где угодно".
19 февраля
французское правительство затребовало от Дарлана и генерала М.Гамелена, командующего
сухопутными войсками, предложения относительно непосредственного вторжения
на Кавказ. Французский генштаб дал следующую оценку: "Если операция
увенчается успехом, она может решающим образом ослабить военную и экономическую
мощь Советского Союза и даже привести к крушению всей советской системы".(4)
Проблема
бакинской нефти не оставляла равнодушными и английских политиков. Еще в октябре 1939
года министерство снабжения предлагало изучить возможность бомбардировки этого
района с воздуха.
Начальники
штабов поначалу скептически отнеслись к плану бомбардировок Баку, опасаясь
ответного удара по нефтяным предприятиям в Иране. Однако после определенного давления
со стороны чиновников Форин офиса, они вынуждены были согласиться, что Баку -
наиболее подходящий объект для атаки, способный нанести советской экономике
серьезный ущерб, а три эскадрильи бомбардировщиков "бленхейм" могут
справиться за шесть недель.
Описанные выше
планы объединяет, пожалуй, одна общая черта - отсутствие элементарной логики.
Действительно, трудно понять, как стратеги союзников с готовностью шли на
широкомасштабный конфликт с еще одной великой державой, надеясь при этом
сокрушить ее с помощью нескольких дивизий и эскадрой бомбардировщиков. Причины такого
странного авантюризма, охватившего обычно весьма осторожных англо-французских
военных и политиков, надо искать, вероятно, в специфической обстановке зимы 1939-40 года.
Решающую роль,
должно быть, сыграло убеждение обоих правительств в том, что экспансия СССР
представляет опасность для их интересов (действия Сталина осенью 1939 года давали
им некоторые основания так думать). К этому надо добавить и традиционную недооценку
военной мощи и прочности сталинского режима, и воспоминания об интервенции 1918-1919 годов,
когда союзники могли сравнительно малыми силами удерживать обширные территории
России, и несомненно, влияние поражений РККА в декабре 1939 года. Кроме того,
подобного рода планы отражали общие недостатки, свойственные англо-французской
стратегии в начале второй мировой войны, - надежд решить исход борьбы с помощью
экономической блокады и локальных боевых действий на периферийных театрах,
переоценку роли авиации и военно-морских сил.
Так или иначе,
здравый смысл и стечение обстоятельств не позволили союзникам принять
окончательного политического решения о прямой интервенции против СССР.
Грандиозные схемы разгрома Советского Союза (подобные плану Дарлана-Гамелена) так
и остались на стадии предварительной разработки.
Что касается
вторжения в Скандинавию, то эта операция была одобрена Высшим военным советом
союзных держав 5 февраля 1940 года.
Окончательный план, разработанный английскими штабами, состоял из двух этапов
и являлся, по сути, крупнейшей десантной операцией со времен неудачной высадки в
Дарданеллах в 1915 году. Общая численность экспедиционного корпуса доходила до 100
тысяч человек и 11 тысяч автомобилей и бронемашин; для транспортировки войск
помимо грузовых судов выделялось 40 эсминцев, а прикрытие конвоев должно было
осуществляться основными силами британского флота.
На первой
стадии операции предусматривалось высадить в Нарвике две бригады специально
подготовленных войск (соединение "Эйвонмот") с задачей занять район
рудников в Галливаре, а также захватить или вывести из строя
шведский порт Лулео в Ботническом заливе. Усиленные двумя батальонами иностранного
легиона и четырьмя польскими батальонами, эти части должны были составить основу
экспедиционного корпуса для защиты путей снабжения Финляндии. Таким образом, число
солдат, которые могли быть использованы для военной помощи финнам, не превышало 15 тысяч
человек.
Во второй
половине февраля, когда стало ясно, что новое советское наступление на Финляндию
развивается успешно, союзники поняли, что времени у них остается все меньше. 21 февраля,
после известного инцидента с захватом немецкого корабля "Альтмарк" в
норвежских водах, Деладье предложил начать операцию немедленно, однако английские
войска еще не были готовы.
Однако позиция
Швеции к тому времени была уже ясна. Шведы отвергли просьбу Финляндии о военном
вмешательстве и взяли на себя посреднические функции по прекращению
конфликта. Подозрительность шведов только усилилась, когда Деладье в личном послании
королю Густаву сообщил о своих проектах действий на Кавказе.
Узнав о
намерении финского кабинета принять советские условия мира, Деладье еще раз
попытался спасти идею интервенции. Французский премьер вновь прибег к
искажению фактов: 1 марта он подтвердил финнам данное тремя днями ранее обещание
отправить им на помощь не 20, а 50 тысяч солдат, согласился без консультации с англичанами
выделить им немедленно 100 бомбардировщиков и заявил, что транзит союзного корпуса
практически гарантирован. В Лондоне обещания Деладье вызвали бурю.
В тот же
день, 2 марта, послы Франции и Великобритании в Стокгольме и Осло сделали
запрос относительно транзита, гарантируя обеим сторонам защиту от Германии и обещая,
что союзные войска будут в Норвегии не позднее 20 марта. Министр иностранных дел
Швеции ответил отказом. Норвежское правительство, разгневанное действием
англичан в ходе инцидента с "Альтмарком", заявило, что в случае если союзные войска
все же высадятся, оно прибегнет к тактике пассивного сопротивления.
Последняя
попытка спасти операцию была предпринята 11 марта. В ответ на обещания финнов и
настойчивые просьбы французов Форин офис согласился вновь запросить Швецию и
Норвегию о транзите. Как утверждает М.Якобсон, финское правительство пошло на этот демарш
без всякой надежды на успех: инструкции для делегации в Москве с разрешением подписать
мирный договор были уже отправлены.(5) Однако в Лондоне и Париже решили покончить
с выжиданием и начать операцию независимо от согласия Норвегии и Швеции. 12 марта во
второй половине дня члены правительства и начальники штабов проинструктировали
командиров соединения. Операция должна была носить наполовину мирный характер.
Вести крупномасштабные боевые действия запрещалось, однако отдельные факты
сопротивления и даже небольшие потери не должны были приниматься во внимание. Оружие
разрешалось применять "в качестве крайней меры самообороны".(6)
Подписание
мирного договора в Москве прервало проведение операции. Наиболее тихоходные
транспорты уже отплыли, и их пришлось возвращать с полдороги. Остальные
соединения оставались в боевой готовности, пока не было принято решение их распустить.
Позиция
Германии.
С самого начала
"зимней войны" германское правительство демонстрировало соблюдение
пакта от 23 августа, относившего Финляндию к "сфере интересов" СССР. Кроме того,
готовясь к войне на Западе, Гитлер не желал портить отношения с Москвой, нуждаясь в ее
экономической поддержке.
Уже на
второй день советско-финского конфликта Германия по просьбе Москвы взяла на себя
эвакуацию советской колонии в Финляндии (сотрудники полпредства покинули Хельсинки на
германском корабле), охрану зданий и имущества полпредства, согласились
представлять в Финляндии интересы СССР.(7)
2 декабря
германские представители за рубежом получили циркуляр за подписью статс-секретаря
МИД Вайцзеккера, в котором им предписывалось избегать любых
антисоветских высказываний и оправдывать нападение СССР аргументами о "
неизбежности" пересмотра установленных в Версале границ
и "естественной потребности" Москвы обеспечить защиту Ленинграда и контроль
над Финским заливом. 6 декабря эта инструкция была подтверждена самим
Риббентропом. Боле того, впоследствии Германия предложила свои услуги в
обслуживании и ремонте советских подводных лодок, действовавших на Балтике.
Германия, как и
англичане и французы, была заинтересована в затягивании войны, что предопределило
некоторые ее действия. Так, предупреждая Швецию о недопустимости военного
вмешательства в конфликт, германское правительство дало понять, что оно не
возражает против транзита помощи для Финляндии через шведскую территорию, и даже,
как сообщил Галифаксу крупный шведский промышленник М.Валленберг, компенсировало
шведам поставки вооружения финской армии, доходившие до 20-30 % всего шведского военного
имущества.
Причина
подобной двусмысленности коренилась в том, что Германия, как и союзники, нуждалась в
предлоге для интервенции в Скандинавию. Еще 10 декабря 1939 года командующий германским
флотом адмирал Редер направил Гитлеру доклад о необходимости получения военных
баз в Норвегии, что позволило бы прорвать советскую блокаду, получить выход в
открытый океан и более открыто действовать на английских коммуникациях.
После начала
"зимней войны" Редер получил сведения о возможной интервенции союзников. 8
декабря адмирал прямо заявил Гитлеру: "Надо оккупировать Норвегию".(8)
Германское
правительство, судя по всему, было хорошо осведомлено о планах союзных держав,(9) и в
январе ему стало ясно, что опасность потери необходимых поставок руды нарастает.
1 февраля 1940
года британский эсминец "Коссак" захватил в норвежских водах немецкое
вспомогательное судно "Альтмарк" с 300 пленными английскими пленными на борту.
Этот незначительный инцидент стал для Гитлера последним доказательством того,
что союзники готовы действовать в Скандинавии достаточно решительно, а
значит, должен торопиться.
21 февраля он
назначил генерала Фалькенхорста командующим экспедиционными силами и
поручил ему в короткие сроки завершить подготовку захвата основных норвежских
портов. Уже 1 марта Гитлер издал директиву на осуществление плана "Везерюбунг".
Вторжение планировалось проводить до начала наступления на Западе с
привлечением минимально необходимых сил, чтобы не распылять их перед главной
операцией. Таким образом, расчеты союзников, что боевые действия в Норвегии отвлекут
Германию от западноевропейского театра, не оправдались.
Заключение
мира между СССР и Финляндией нарушило как союзные, так и германские планы.
Прекращение войны, заметил Йодль, "лишает не только Англию, но и нас какой-либо
политической базы для захвата Норвегии".
Впрочем, Гитлер,
в отличие от демократических правительств Англии и Франции, не слишком нуждался в
благовидном предлоге, и 9 апреля наступила развязка. Германские десанты внезапной
атакой захватили основные гавани и аэродромы Норвегии. Англичанам и французам
пришлось высаживаться вслед за ними, в куда менее благоприятных условиях, чем
предусматривалось планом "Нарвик". Получилось так, что из-за нерешительности и
осторожности союзники, по выражению Чемберлена, "опоздали на автобус",
идущий в Скандинавию.
