Оказавшись под властью России, Старая Финляндия отнюдь не представляла собой одностороннюю территорию с гомогенной общностью. Она состояла из двух исторически сложившихся регионов. Ранее принадлежащий России, а после Столбовского мира в качестве завоеванной территории (не приравненной к остальным провинциям страны) Кексгольмский лен охватил значительную часть Приладожской Карелии. Большинство жителей здесь были православными. Выборгская Карелия, напротив, входила в орбиту западного лютеранского культурного мира. К тому же присоединенные по Абоскому миру (1743 г) районы юго-восточной Финляндии с находившимися здесь городами являлись регионом, который во времена Старой Финляндии приобрел действительно важное военно- политическое значение. Построенная на протяжении последних десятилетий XVII века цепь укреплений с расположенными в них гарнизонами от Руотсинсалми до Хамина, Таалветти и Лаппеенранта превратила Старую Финляндию в русский бастион против Швеции. Новые крепостные сооружения Выборга, жерла орудий и общий фронт были теперь обращены на запад.

         События в Старой Финляндии в XVIII-XIX веков свидетельствуют о том, что, несмотря на связанные с крепостничеством невзгоды, карельское население сохранило стремление к личной свободе даже в условиях неблагоприятного существования. Карелия на протяжении столетия в одиночестве боролась за свое выживание сначала против российского правления и русских землевладельцев, а позднее - в составе Финляндии, в связи с затянувшимся процессом выкупа донационных (пожалованных) земель у финского государства. При этом не следует забывать, что крестьяне были вынуждены искать правовой защиты от землевладельцев и плохих чиновников и во времена шведской власти.

         В 1740-х гг. в правительствующем сенате и в находившейся в Петербурге юстиц-коллегии Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел возобладало мнение, согласно которому в Выборгском, Кексгольском и Кюменгородском уезде продолжает действовать шведский закон 1734 г. В Выборгской губернии сохранял силу закон короля Кристофера от 1442 г. Судьи стремились следовать этим шведским юридическим нормам, хотя из-за давления со стороны центральной власти это не всегда удавалось. Во всяком случае крестьяне Карелии в случае необходимости могли апеллировать к этим законоположениям.

         Путаница в толковании правовых норм была вызвана одновременным существованием двух законодательных систем в разных частях губернии. Государственная власть России вряд ли имела четкое представление об этих законах и основах прежнего налогообложения, а также об изменениях, которые были приняты к закону 1442 г. в течение XVII столетия. Так, российскому дворянству со времен Петра I раздавались целые волости, даже наследственные земли, сначала - "во временное пользование", затем - "навечно" и "в наследственное владение". Таким образом, гарантированное Старой Финляндии особое положение на практике реализовано не было. Более того - к концу столетия  оно стало еще более запутанным.

         В 1728 году была предпринята налоговая ревизия, в ходе которой количество "манталов" и "сох" (единиц налогообложения) определялось с помощью соответствующих документов шведского времени. В качестве временной меры ввели правило, согласно которому треть собираемых на донационных землях налогов шла в казну, а две трети оставались в руках донатария. Налоги ему выплачивались продуктами, а не деньгами, как на государственных землях. Крестьян угнетала возможность замена налога поденной работой. Ее следовало выполнять в сроки, определяемые хозяином, независимо от того, устраивали они крестьянина или нет. Налоговая ревизия вместе с межеванием земель была проведена на территории, присоединенной к Старой Финляндии по Абоскому миру 1743 года. Поначалу планировалось передать донатариям лишь собираемые на этих землях налоги (не сами земли), но после 1765 года донационные земли в дарственных документах стали квалифицироваться как фрельсы (например , императрица Елизавета подарила Михаилу Воронцову приходу Куркийоки, Яккима и Париккала "в вечное и наследственное владение") Хозяева зачастую не удовлетворялись взиманием тех налогов, которые были определены ревизией, считая, что земли с течением времени стали продуктивнее и крестьяне выплачивают им слишком мало. Из этого выросла целая проблема, ибо казна требовала от донатариев своего, и в этой ситуации малодоходные крестьянские хозяйства становились для них настоящей обузой.

         Уже через несколько недель после завоевания Выборга в 1710 году Петр I начал раздаривать земли в Старой Финляндии. Первому коменданту Выборга Григорию Чернышеву подарили в приходе Муола 92 двора. После этого донационные земли получили граф Иван Мусин-Пушкин - в Саккола, создатель российского флота адмирал Корнелий Крюйс - в Уусикиркко, Койвисто и Каккинен, Яков Федорович Долгоруков - в Пюхяярви и Яккима, зять князя Меньшикова, начальник Петербургской полиции генерал Антон Девиер - в Рауту, церемонимейстер двора Иоган Да Коста - в Суурсаари, Сейскари, Лавансаари и Тютярсаари, основатель оружейного завода в Раяйоки Г.В. де Геннин в Хиитола.

         Из раздаренных Петром I земель (поначалу жаловавшихся во временное пользование) возникли следующие донационные владения, которые на протяжении всего XVIII века оставались в руках одних и тех же семей: у Шуваловых в Муолаа (имение Кууса), у Чернышовых в Валкъярви (имение Вейккола), у де Геннина и Сиверса в Хиттола. Земли управляющего Петергофским дворцовым хозяйством Арландера и его дочери фон Штаккелберг, находившиеся в Салми, перешли к профессору Урсинусу и затем, по аукциону в 1777 году, к семье Орловых. Леппялахти и Рускеала в 1760 году были отданы маршалу Александру Бутурлину; в 1813 году они были проданы фрейлине императрицы Анне Орловой-Чесменской, которая владела также землями в Суоярви и Корписелькя. Эти донационные земли в Салми, Суоярви и Корписелькя оказались 1826 году в руках петербургских купцов громовых и их торгового общества. Таким образом, и торговый капитал стал обладателем донационных земель. Личные владения императрицы Екатерины II и донационные владения в Яккима, Куркийоки и Париккала являлись крупнейшими во всей Выборгской губернии. На них в 1753 году проживало 15 тысяч человек. В 1743 году они были подарены графу Воронцову. В Рауту донатариями являлись князь Никита Иванович Репнин, граф Девиер, и генерал-адъютант Степан Лопухин. В Пюхяярви хозяйничали Матвеевы и Салтыковы, государственный советник Иван Потемкин, а затем князь Трубецкой, который получил землю "в вечное и собственное управление". Донационные владения принадлежали также коллективным собственникам. Монастырь Александра Невского в Петербурге получил в 1730 году пожалования в Сартовале, Импилахти и Суйстамо. Для оружейного завода в Раяйоки выделили хозяйства в Виролахти, Сяккиярви, Лапвеси и Кирву, откуда рекрутировалась необходимая производству рабочая сила.. По своей доходности большинство донационных земель не шло ни в какое сравнение с тем, что имели их владельцы со своих имений в центральных районах России. И все же близость столицы поднимала ценность донационных земель Выборгской губернии, поскольку с них поступали продукты сельского хозяйства, дрова и строительные материалы. Владения Громова в Салми, Суоярви и Корписелькя приносили ему ощутимые доходы от лесопиления. Для крестьян донационных земель это означало, ко всему прочему, поездки в Петербург на строительство дворцов: по указу Петра каждый, определяемый в столицу дворянин - владелец донационных земель, должен был иметь в ней каменный дом.

         Но от богатых донатариев жители юго-восточной Финляндии еще не испытывали таких тягот, которые выпали на их долю позднее, с приходом на эти земли обнищавших землевладельцев. Как правило, донационные земли Старой Финляндии не играли существенной роли в материальном обеспечении богатых аристократов, поскольку они владели несравненно большими землями в центральной России. Угнетение начало возрастать после того, как сменились владельцы - то ли в результате наследования, то ли в результате продажи земли. Донационное владение могло быть единственным источником существования его нового владельца. Многие донатарии строили свои имения на тех местах, где с XVII века уже существовали хозяйства, что привело к сгону крестьян с их участков и переселению их на новые места. Крестьяне не имели права самовольно покидать донационные владения, хотя этот запрет не был закреплен юридически до указа 1785 года. Появившиеся на донационных землях фогты постепенно приобрели на них те же права и полномочия, которыми они и ленсманы обладали на казенных землях. Поначалу фогтами и ленсманами продолжали оставаться шведы, но с 1770-х годов эти должности стали замещаться преимущественно русскими или прибалтийскими приказчиками и управителями. Имеется множество свидетельств самоуправства фогтов по отношению к крестьянам. Наиболее безобразные случаи злоупотреблений зафиксированы на донационных монастырских землях в Сортавала, Суйстамо и Импилахти, но лишь в отдельных случаях виновные фогты подверглись наказанию.

         После того, как Старая Финляндия приобрела губернский статус, ее сравнение и сопоставление с Балтийскими провинциями стало таить в себе скрытую угрозу. Принятая там формула, закреплявшая права донатариев, стала использоваться и в Старой Финляндии. Согласно этой формуле, царь дарил донационные земли в вечное и наследственное владение со всеми находившимися  на них строениями, деревнями , лесами, полями, лугами, а также с крестьянами, которые жили на этих землях, или даже покинули их. Получатели донационных владений, их наследники по мужской и женской линии могли продавать, закладывать, обменивать и завещать эти земли и распоряжаться ими как своей собственностью. Царь обязывал всех своих подданных, живущих на этих землях, относиться к новым владельцам и их наследникам как к своим действительным хозяевам и во всем им подчиняться.

         В последние годы правления Екатерины II, когда после долгого перерыва вновь началась раздача земель, в лексике документов отчетливо стала просматриваться терминология, указывавшая на ускорение в Старой Финляндии крепостнических отношений: хозяйства давались с "душами" и "душами мужеского пола"". В Жалованной грамоте дворянству 1785 года, которая помимо прочего определяла права донатариев, упомянутая выше формула дарственного документа оказалась реализованной в полном объеме.

         Старая Финляндия входила в состав Петербургской губернии до 1743 года , после чего Кюменгородский, Выборгский и Кексгольмский уезды были объединены в Выборгскую губернию. Во время правления Елизаветы ее стали называть Финляндией или Российской Финляндией. Своего губернатора регион получил в 1744 году. Законы Российской Финляндии, наряду с законодательными актами Прибалтийских провинций, стали рассматриваться в учрежденной для этих целей комиссии (1767 г.). Проявивший себя в ходе государственного переворота 1762 года фаворит Екатерины II выборгский губернатор Николай Энгельгарт подготовил в 1772 году четыре проекта по улучшению положения во вверенной ему губернии. Они касались внутренней и внешней торговли, местного законодательства, административного аппарата, прав дворянского сословия и судопроизводства на донационных землях. Благодаря Энгельгарту обновился старый закон о земле в тех районах губернии, где он еще сохранял силу. Из свода законов 1734 года в новое законодательство вошли разделы, касавшиеся уголовных дел. Энгельгарт вникал в дела своей губернии в ходе инспекционных поездок и собирая о ней всевозможную информацию. Его отчет о Выборгской губернии (1767 г.) написанный на немецком языке, наряду с работами Петера Фриккиуса (1807 г.) и Петера фон Кнорринга (1833 г) представляет собой наиболее детальное описание Старой Финляндии, составленное современниками.

         Заметным рубежом в практике решения донационных дел стал продолжительный конфликт и судебный процесс между владельцем Таубиловской вотчины бароном Фредериксом и его крестьянами. В 1785 году таубиловские крестьяне обратились в Кексгольмский суд низшей инстанции с жалобой на то, что барон Андреас Фредерикс требует от них большого количества отработок, чем это было предусмотрено ревизиями.

         Суд постановил: если между крестьянами и землевладельцем не будет заключен контракт, то хозяин имения может согнать крестьян с земли. Суд высшей инстанции оставил это решение в силе, но крестьяне, которых насчитывалось около 2-3 тысяч человек, настаивали на своем. После новых жалоб сенат передал дело  на заключение генерал-губернатора, губернского правления и местных судебных инстанций. Все они на совместном заседании постановили, что донатарии не имеют права увеличивать подати против ранее установленных ревизиями норм и это решение имеет силу на территории всей губернии.

          Большой тяжестью ложились на крестьян так называемые арендные пожалования, которые Екатерина II в конце своего правления стала предоставлять офицерам и чиновникам. Арендными пожалованиями Екатерина II и Павел I стремились улучшить экономическое положение Старой Финляндии, но результат оказался прямо противоположным. Для крестьянства эти пожалования являлись наиболее тяжелой формой донационной системы, хотя в принципе налогообложение в них осталось таким же, как и в иных пожалованиях: треть шла казне, остальное - владельцу аренды. Эту систему можно сравнить с системой налогообложения 1680-1700 годов.

          После нового обсуждения правительствующий сенат вынес в 1798 году постановление о пожалованных землях, суть которого сводилась к следующему:

     1. На основании шведских законов владелец дворянского имения имеет право согнать с земли крестьянина, если они не придут к согласию об условиях аренды.

     2. Приказ хозяев на выселение и права крестьян на уход от данного владельца не имеют силы в том случае, когда речь идет об имениях, где проживают тысячи крестьян.

     3. Особые права, закрепленные по Ништадтскому и Абоскому мирным договорам, не распространяется на Карелию и Ингерманландию, все дела следует рассматривать на основании российских законов. (Этот пункт, таким образом, нарушал достигнутые ранее соглашения).

     4. Донатарии не могли произвольно поднимать взимаемые с крестьян налоги и препятствовать им покидать хозяйство.

         Царь утвердил решение Сената, но одновременным указом предписывал крестьянам оставаться на своих местах. В 1783 году казенным крестьянам было запрещено покидать свои участки без разрешения камеральной палаты, а в 1784 году крестьянкам запретили выходить замуж в другое имение без согласие на то их хозяина.

         В это же время Фредерикс добился увеличения отработок. Количество рабочих дней  с "сохи" возросло с 60 до 326. Одобренный на этой основе в 1801 году таубиловский контракт стал в глазах других донатариев образцом для подражания. Его выполнение, как правило, представлялось совершенно невозможным. Заключенный без участия крестьян таубиловский контракт аннулировали в 1811 году, но к тому времени он уже успел негативно сказаться на правовом положении крестьянства. Налоги выросли повсюду, суды были завалены их пересмотром.

         Крестьяне упорствовали, во многих местах поднимались на прямое вооруженное сопротивление, для подавления которого требовались не менее решительные действия со стороны войск. Всего за эти годы  произошло 28 крестьянских выступлений.

         В 1802 году Александр I учредил комитет по рассмотрению финляндских дел, членами которого, за исключением сенаторов Тейлза и Фриккиуса, были русские. Главная задача, стоявшая перед комитетом, заключалась в унификации административных и судебных систем Выборгской губернии и остальной империи. Эта мера сравнима с мерами по русификации Финляндии, проводившимися через сто лет Бобриковым и Зейном.

          Комитет приступил к работе и организовал инспекционную поездку в губернию, которая с 1803 года официально стала именоваться  Финляндской. Главный вывод комитета сводился к тому, что экономическая свобода крестьян была вредной как для самих, так и для донатариев. В мемории 1804 года вновь акцентировалась мысль о том, что ни какие шведские законы и установления не могут ограничивать верховную власть  в ее праве предоставлять дарения на любых условиях и что только те дарения, которые получены навечно, гарантируют их хозяевам полные владельческие права. Этот принцип был притворен в жизнь в связи с разбирательством по поводу спора, который имел место между графом Орловым и его крестьянами, проживавшими на донационных землях в Салми, и закончившийся поражением последних.

         В начале XIX  века многие донационные владения перешли из рук дворянства к предпринимателям. В связи с этим еще более ухудшилось отношение новых хозяев к своим крестьянам. В качестве примера типичного примера тех споров, который имел место на пожалованных землях и предопределил последующие решения в правовой сфере, можно привести события  в Вейккола, близ Валъярви. Проживавший в Петербурге торговый советник Бландоф, немец по происхождению, приобрел у Чернышовых имение Вейкола и попытался в 1805 году заставить своих крестьян выполнять условия таубиловского контракта. Когда они отказались, из Выборга была прислана воинская часть, которая, переходя с места на место, уничтожала зерновые и скот. Крестьяне каждой деревни вызывались в контору имения, но ни наказания розгами, ни иные виды принуждения не заставили поставить свой "крестик"  под договором.

         В 1809 году Бландоф вновь вызвал войска, поскольку крестьяне Валкъярви расправились с посланными ему в помощь солдатами. На место прибыли бургомистр города и  гражданский губернатор Выборга Иван Бухарин: можно было опасаться крестьянского волнения вблизи Петербурга. Когда же местные жители отказались выдать бунтовщиков в руки правосудия и на согласились с установленными налогами, суд по инициативе Бухарина приговорил "участников восстания" (всего 143 человека) к немедленному наказанию шпицрутенами и штрафами, одиннадцать из них были биты палками и обречены на пожизненное заключение, а каждый десятый )по жребию) был сослан в Сибирь. Крестьяне обратились с жалобой к царю, который поручил коллежским асессорам Карлу Вильгельму Циммерману и Густаву Генриху Гену изучить дело. Они в своем исследовании пошли дальше, представив не только подробный отчет о событиях, но и рассуждение о состоянии правовых отношений между донатариями и их крестьянами.

         В своей промемории они взяли сторону крестьян по тем же вопросам, которые ранее отмечались в рапорте барона Мейндорфа, стремившегося воспрепятствовать крепостническим тенденциям в действии донатариев. В своем заключении Циммерман и Ген отмечали, что в основе постановления сената 1804 года о повышении налогообложения  лежала только заинтересованность владельцев пожалованных земель в личной выгоде. В докладе отмечалось, что пожалованные земли не являются по природе своей фрельсовыми землями, что право крестьянина на свободный переход основывается на его личной свободе, которой он обладал до указа 1798 года. Применение таубиловского контракта в остальных донационных владениях могло бы, по мнению авторов, привести к гибельным для крестьянства результатам. В итоге юристы считали необходимым отменить пагубные для крестьян указы 1798 и 1804 годов. Постановления были отменены царским указом 1811 года, а окончательное решение вопроса о пожалованных землях царь возложил на учрежденный в 1809 году Комитет финляндских дел.

          Организационный комитет попытался проанализировать различные типы дарения. Сначала взялись за срочные, временные и пожизненные донации. С первыми двумя видами все было ясно: по истечении срока эти земли возвращались казне. Сложнее было с дарениями наследственными и предоставленными "навечно", в отношении которых финляндское и российское законодательство не совпадало. Большинство членов комитета считало, что в толковании дарственных бумаг надо исходить из буквы документа. Единственными настоящими фрельсовыми владениями признали только имения Людвига Генриха фон Николаи - Монрепо, Лииматта и Науласаари, которые можно было приравнять к прежним служебным владениям и королевским имениям. В правительственном совете, отражавшем интересы донатариев, мнения были более резкими. Комитет финляндских дел пытался с одной стороны поддержать позицию организованного комитета, защищавшего интересы крестьянства, но с другой - согласовывать установления так, чтобы они были приемлемыми для обеих сторон.

         Другое предложение по вопросу о пожалованных землях, правильность которого была подтверждена последующими событиями, внесли еще до того, как это сделал организационный комитет. Губернатор Штернвалль заявил, что государство могло бы решить проблему владения землей путем выкупа донационных земель. Единственная сделка, которую удалось заключить в трудных экономических условиях того времени, касалась приобретения владений монастыря Линтула в собственность Сестрорецкого оружейного завода.

         Но радость крестьян, в частности в имении Бландофа в Вейккола, оказалась преждевременной. Враждебность донатариев и в целом прожившего в Финляндии русского дворянства и высшего чиновничества по отношению к особому положению княжества возрастала. Особенно критическому осуждению подвергся сам факт отрыва Выборгской губернии от России.

          Министр статс-секретарь граф Р.Х. Рибендер видел сложившуюся ситуацию в мрачных красках. Его письмо прокуратору Валлену (декабрь 1822 года) дышит безысходностью. По его мнению, судьба Финляндии находилась под угрозой, поэтому он предлагал, чтобы Старая Финляндия или "эта несчастная земля, на которой по большей части находятся пожалованные владения" была бы возвращена России, дабы спасти остальную Финляндию. Император Александр I отверг это предложение, но вопрос о пожалованных землях вскоре вновь встал в повестку дня и на этот раз положение представлялось в еще более мрачном свете.

         Комитет по донационным землям под предводительством генерал-губернатора Арсения Закревского представил в 1825 году предложения, которые взошедший на царский престол Николай I утвердил своим указом в 1826 году. Все пожалованные земли Старой Финляндии были переведены в разряд фрельсовых и сидевшие на них крестьяне становились арендаторами (лампуоти). Крестьяне могли оставаться на своих старых землях в течение десяти лет, по истечении которых они должны были заключить с землевладельцами контракт, в противном случае последние, начиная с 1837 года, имели безраздельное право изгонять крестьян с участков или определять для них размер податей и отработок. Крестьянам на  протяжении этого переходного времени предстояло доказать, что земля являлась их наследственным владением еще в начале XVIII века, то есть до того, как начались пожалования.

          Сопротивление крестьян продолжалось. Они отказывались выполнять новые предписания властей. Вновь между крестьянами и присланными войсками начались стычки. В 1837 году в Саккола в начавшейся драке, которая последовала после наказания крестьян кнутом, один из них (Анти Репо) был убит казацкой пикой. Ленсман Ф.А.Стрёмберг, под чьим началом находился казак, был приговорен уездным судом к заточению "на хлеб и воду", позднее Абоским гофгерихтом - к смертной казни, но в итоге последовало высочайшее помилование. Этот случай отчасти послужил тому, что в Выборге был основан свой надворный суд. Беспорядки имели место также в Рауту и Салми. В последнем случае (1820 году) император встал на защиту крестьян, которые утверждали, что они приписаны к казне, а не к графу Орлову. Наиболее серьезный оборот бунты приобретали в Салми в 1831 году, где местные крестьяне убили ленсмана Юрьё Нейглика.

          Итак, после длительных баталий стало ясно, что сделанное еще во времена Карла Штернвалля предложение о выкупе государством пожалованных земель являлось единственным способом решить данную острую проблему. Дело приобрело срочный характер после отмены в 1861 году крепостного права в России. Первое соответствующее представление было внесено на сессию сейма 1863-1864 годов. После того, как правительство вновь вернулось к нему в 1867  году, оно было одобрено и сословия предоставили 12 миллионов марок для выкупа пожалованных земель государством. Обращение общественных кругов страны, переданное сейму в связи с обсуждением вопроса, отличалось конкретностью и способствовало его решению: "До тех пор, пока на донационных землях сохраняется нынешнее положение, внутри границ Финляндии как бы присутствует осколок чужой территории. Более чем сто тысяч финляндских граждан, которые обрабатывают девятьсот пятьдесят манталов финской земли, до сих пор не имеют тех важнейших прав, которые предоставлены общественными законами Финляндии даже наиболее отверженными ее жителям. Какого усердия можно ожидать от крестьянина на пожалованных землях, который знает, что если ему даже удастся  своим трудом чего-то добиться, хозяин, увеличив подати, отнимет у него эту прибавку."

          Проведенную государством выкупную операцию пожалованных земель с полным основанием можно назвать Карельской редукцией. Она растянулась на длительный срок (Куркийоки 1871 год, Салми 1873 год, Суоярви - от Олонецкого горного управления 1880 год.), но к 1891 году  все было закончено и общая стоимость одного миллиона гектаров выкупленной земли оценивалась в 17 миллионов марок. Семьдесят шесть тысяч крестьян было освобождено от зависимости на фрельсовых землях. Крестьянам дали 40 лет для выкупа своих участков в собственность, в течение этого срока предстояло провести большое межевание земли.

         Государство стало предлагать крестьянам выкупаемые земли. С началом торгов губернатор созывал арендаторов. Если они соглашались с условиями владельца пожалованных земель, участки распределялись среди крестьян. В остальных случаях государство само вело торги и выкупало землю, которую позднее предлагало крестьянам. Государство оставляло себе часть леса, из которого в итоге образовался государственный лесной фонд. Возникли сложности с казенными лесными дачами на Карельском перешейке, где почти не осталось лесов. В Салминском уезде некоторые крестьяне сумели выкупить участки за счет продажи леса.. Но в этом ж районе объявились спекулянты, которые, скупая у крестьян за бесценок как леса, так и землю, формально становились арендаторами и получали таким образом право на владение общественным лесом. Этими спекулянтами становились как чиновники, так и торговцы. На Карельском же перешейке сильно задолжавшие крестьяне стали продавать свою землю петербуржцам под дачное строительство. В результате переход земельной собственности в руки иностранцев не ограничился рамками бывших донационных владений.